Севастопольский рассказ (не Толстой)

[adkaz]

Однажды, будучи юн, пьян и шатен, я провел ночь в обнимку с кульком помидоров и гомосексуально настроеным боцманом. И хоть боцман был настойчиво мил, юношескую свою девственность я сберег. И у меня по-прежнему не растрачен тот самый один раз, который можно рифмовать со словами унитаз, пяткой в глаз или другими, на выбор поэта.
А теперь я расскажу о своей любви к помидорам.
Помидор – отец, мать и дух святой семейства пасленовых. Его яркий цвет бу-бу-бу, а сочная мякоть тра-ля-ля. Покажите того, кто не купил бы крымских томатов породы «красный бегемот» по пути с работы за рупь у бабуськи. Проводите меня к тому мерзавцу, я его убью взглядом за растрату вкуса к жизни.
- Заверните все – сказал я, прихохатывая по-шаляпински. Бабуля долго лепила кулек, я притворялся, что не думаю постоянно о сексе с Натальей, проживающей в г. Севастополь, ул. Комммунаров 5. Город кутался в сумерки, река жизни несла мимо половозрелых старшеклассниц. Меж тем, мою баню закрыли и ключ не положили под мусорник. И мне стало негде ночевать.
На вашем месте я бы тоже ничего не понял, поэтому объясняю как себе:
В Москву на фестивали капиталисты возят новые киноленты. Ночью, когда комиссия по авторским правам спит, киномеханики копируют свежих Бессонов с Верховенами и пускают в ход по свету.
И вот, весною, в час небывало жаркого заката, на перроне в г. Севастополь появился один незнакомец в шортах. Это был я. При мне были кофры с ворованным «Роботом-полицейским» на оригинальном языке роботов-полицейских.
Назывался я тогда «Вячеслав, переводчик из Риги». Я знал этот фильм наизусть и делал закадровый перевод прямо в кинотеатре. При том был шатен, юн и в шортах. Все меня страшно уважали. И поселили в бане, на тахте, из пиетета и экономии. Через шесть недель жизни в сауне я стал чище, чем снег на Джомолунгме. Приходил с сеансов, доставал из-под мусорника ключ и все было хорошо.
Но однажды, кто-то мытый и нетрезвый унес ключ. А я не успел, из-за помидоров. И куда позвонить не знал. Половину моей головы занимал текст к фильму «Робокоп», состоящий из идиомы «фак ю» в 180-ти вариантах перевода. Еще полголовы было отведено под Наташку с ул. Коммунаров 5. Телефон Варвары-ключницы в голове не поместился. Я пришел и стал угрожать двери жестким сексом.
Я принципиально хотел спать внутри, а не снаружи.
Если 250 раз посмотреть фильм робокоп, то гулять не хочется никогда. Более того, от взгляда на кусты в мозг приходит ассоциация «поспать», а не «насрано», как должно быть. Еще я хотел забросать ментов помидорами, чтобы выспаться у них там. Но ментов нигде не было. Наверое, все они боятся шатенов с помидорами и прячутся, едва завидев.
- Эй, паренек! – обратился ко мне монумент со скамейки. Я 16 раз прошел мимо него и был уверен, что он - изваяние, а не живой мужчина.
- Не подскажете, который час? – я издалека начал рассказ о том, как хочу спать и согласен на раскладушку в коридоре.
- Жевачку хочешь? – спросил командор, демонстрируя, что не уступает мне в мастерстве вести осмысленные, логически выверенные беседы.
- Мне ночевать негде, – ответил я очень завуалировано, даже эзоповым языком.
- У меня ликер есть. Банановый. – мужчина оказался блестящим собеседником и немножко поэтом.
Мы выпили ликер тут же на скамейке. К себе мой новый друг меня не пригласил. Зато позвал осмотреть спортивную "Мазду" в гараже. Представился боцманом, намекая, что жевачка, ликер и "Мазда" – все ОТТУДА. До утра я был совершенно свободен. И мы пошли в гараж. По пути купили у таксиста водки.
Там, где галька до икоты зацелована волной, где перезрелая луна стекает на гаражи чем-то белым-сладострастным-нехорошим, он решился мной овладеть. Он не рвал на мне ночнушек зубами и не ревел минотавром, пугая собак и военных моряков. Мой ухажер был тих и застенчив.
- Садись, – и распахнул "Мазду", будто Копперфильд ту коробку, в которой одна за другой пропадают голые женщины.
Сели. Выпили водки, съели по помидорке. Сошлись на том, что все бабы – дуры.
"Пора", - подумал друг и положил мне руку на плечо.
Девочки, не верьте мужчинам, которые называют вас «паренек». Эти гомункулусы совешенно не понимают в эрогенных зонах. Мой, представляете, полчаса ввинчивал мне палец под ухо, уверенный, что я щас стану с себя одежды срывать.
Непорочный, как зачатие, я все еще не понимал, зачем боцман так необоснованно ласков со мной. Уже водка кончилась, а я не понимал. Только когда он стал шептать мне в ухо восхитительные непристойности, до меня дошло, при чем тут жевачка, ликер, иномарка и вот это гнусное ковыряние пальцем в шею. Против меня был применен гадкий мужланский набор «Сними девчонку на проспекте». Мне стало горько и обидно за всех девушек, оставшихся на улице в шортах и вне бани. Как они все-таки грубы с нами.
Метелить бедного боцмана не хотелось.
- Милый, – сказал я ему, – я не дорос до таких изысков. Втяни назад, пожалуйста, петипальцы, чтоб не вышло переломов.
Милый втянул и как-то сник.
- Ты ж говорил, все бабы дуры, – обвинил он меня голосом раннего Лермонтова.
Я возразил ему лекцией о принципах применения общих фраз в контексте полоролевых стереотипов, которые, декларируя противостояние Мэ и Жо, на деле оказываются лишь бравадой и способом не признать жизненную зависимость Нас от Них и наоборот. К концу лекции визави уснул. Я пожелал ему крепости в руках поутру, выбрался из гаражей и к шести утра доплутал до кинотеатра, где и сам уснул, составив столики открытого кафе в огромную кровать. Из уважения к моему перегару и должности меня не будили до начала сеанса. Все-таки не алкаш какой, а Вячеслав, переводчик из Риги.
- Кинокампания Парамаунт представляет – сказал я залу голосом болотного дракона.
"Какой знойный переводчик", – подумал зал.
отсюда: pesen-net.livejournal.com