Витраж первый. Пустыня
Пить… Все сокровища мира за несколько глотков воды. Все, что у меня есть и когда-нибудь будет. Нет, о воде думать нельзя, иначе эта мысль может свести с ума. Нужно идти, пока солнце не покажется над горизонтом и не взлетит в зенит, сжигая своим губительным светом все живое. Но как заставить себя не думать, когда мысли сами собой возвращаются к воде? Как же хочется пить. Жадно глотать потрескавшимися губами целительную влагу или наслаждаться каждым глотком, катая капли на языке…
Пересохшая глотка скрипит наждачной бумагой. Нет, не думать – идти. Нужно обязательно найти какое-нибудь укрытие, иначе солнце убьет меня уже сегодня. Ноги отказываются подчиняться. Если не останется сил, я буду ползти, но не сдамся на милость губительному Небесному Всаднику.
Третий день без воды. Вчера удалось наткнуться на кладку яиц страуса-пилигрима - единственной птицы, умудрившейся приспособиться к жизни в этом аду. Одно из них на радостях выпил на месте, подолгу смакуя каждый глоток, будто это - нектар и амброзия в одной, так сказать, скорлупе. Еще один так и нерожденный птенец (прими птичий бог их всех в свои горние выси!) составил шикарный ужин. Хотя по времени правильней было бы назвать эту импровизированную трапезу завтраком, но кто в наше время путешествует по пустыне днем?.. Впрочем, есть еще более точная формулировка: кто в наше время путешествует по пустыне? Точка. Невольная усмешка аукнулась саднящей болью и без того потрескавшихся губ.
читать дальшеПесок, песок, песок. Это место сплошь и целиком состояло из одного песка. Владыка сущего изрядно нахалтурил в своем творении, включив в него лишь три основных компонента – песок, солнце и ветер. Одна радость – солнце жарило не круглые сутки, а ветер, лениво перекатывающий песчаные волны, не ярил и в малую часть своей силы. Песчаные волны… Волны… Вода… Нет, не думать, не вспоминать, идти вперед. А о чем тогда поразмыслить в этом поистине забытом и проклятом месте? О третьем компоненте опостылевшего за безумный переход ландшафта? Впрочем, песок был всегда и избавиться от него было невозможно. Любой, на самый привередливый вкус – солончаки, охваченные корочкой, будто легкой изморозью, застеленные горькой пылью; сбитый в голыши, подобные гальке на морском берегу (прочь мысли о воде, пусть даже и соленой, которую пить - все равно, что заранее счеты с жизнью сводить); белый, который нужно обходить дальней стороной, - зыбуны там, страшная гибель для живого существа, песчаные топи, не отдающие свою добычу до Последнего Дня; желтый – бесконечные барханы сыпучих гребней… Вы никогда не бывали в пустыне? И не надо, не торопитесь искать свою смерть.
Умирать легко, что бы вам не говорили высоколобые умники, возомнившие себя всезнайками. Это жить тяжело, а умирать!.. Упасть на песок, закрыть глаза и ждать наступления дня – вот и все. Никуда не нужно идти, натирая кровавые мозоли, не нужно искать укрытия от свихнувшегося солнца, просто лежать, слушать, как ветер перекатывает мириады песчинок, и ждать. Сложно? Ничуть. Но поверьте мне на слово, просто поверьте, не требуйте приводить доказательств: в мире (даже таком, каким он стал теперь) есть огромное количество мест, где умереть можно намного более комфортно. Впрочем, можете проверить сами – я вас предупреждал…
Пустыня – неподходящий край не только для жизни, она и для смерти очень паскудна. Если вам повезет уберечься от испепеляющего солнца и не сдохнуть без достаточного количества воды, то выродки в покое уж точно не оставят. Вы хотите умереть на потеху выродкам? Сомневаюсь. Сильно сомневаюсь. Именно из-за них мне пришлось лезть в эту адскую сковородку! Из-за них закончилась вода! Из-за них я вынужден петлять, как заяц, вместо того, чтобы… Но об этом тс-с-с! Никто не должен знать. И вообще - меня здесь нет. Вам показалось. Это мираж, не более. Пустыня ветром нашептала. Солнцем голову напекло. Сами посудите, что благоразумному человеку делать в этом непригодном для жизни месте? Помните ведь: здесь - солнце, песок, выродки… А меня там нет. Нет и не было никогда…
Шаг, другой и еще один. И еще, еще, еще… Считать их, что ли, начать, чтобы хоть как-то отвлечься от мыслей о воде?! И на какой по счету сотне я собьюсь? Шаг, другой и еще один…
Скоро начнет светать. Нужно быстрее искать укрытие – солнце здесь взлетает над горизонтом так стремительно, будто им выстрелили из катапульты. А потом зависает часов на четырнадцать практически в зените, зорко высматривая со своей наблюдательной вышки, кого бы приложить на этот раз солнечной кувалдой по макушке. Шаг, другой и еще один…
Два дня до цели. Не так уж и много – пройдено в два раза больше. Но и эти два дня нужно еще прожить. Вернее, выжить. Здесь расслабляться нельзя. Проигравший заплатит жизнью. Сурово, но справедливо.
Интересно, сколько шагов до вершины этого бархана, тридцать два или тридцать три?.. Скоро узнаю, если не скачусь обратно - предательские струйки песка так и норовят утащить за собой. И чем выше ты оказываешься, тем настойчивей становятся их попытки. Будто играешь в «Царя горы» с невидимым противником. И приятного в этом мало. Шаг, другой и еще один…
Нужно немного отдышаться. Мне бы сейчас пару глотков воды, я б на этот бархан бегом взобрался. Стоп, прочь мысли о воде, иначе снова начну бредить ей. Не думай про белых обезьян. Старая шутка, пришедшая еще с тех времен, когда мир был нормальным. У меня вместо обезьян вода – как не пытаюсь гнать от себя крамольные мысли, они все равно возвращаются.
А ведь такой простой расклад был, что проще, казалось бы, некуда. Все рассчитано и просчитано не раз и не два. Да и проверено неоднократно – лично приходилось пересекать эту адскую сковородку. Пусть и не одному, в данном случае это роли не играет.
Вот только теперь в пустыне мне нужно было превратиться практически в невидимку, потому что для всех я сейчас направляюсь с караваном в Батоку, в гости к эмиру Кайрушу Великолепному. Наш обожаемый эмир приглашал своего друга и брата Рельме на торжества по поводу помолвки своего второго сына. Какое счастье, что у этого индюка дочерей нет! Мне-то, понятное дело, родство со столь важной особой не грозит, а вот Рельме я бы не позавидовал – Кайруш мог узлом завязался, чтобы такую партию для своей дочурки организовать. Эмир, одним словом!..
Никогда не понимал стремления этого идиота к звучным титулам. И дело даже не в том, что в наших краях никто никогда себя так не именовал. Ну какой из него эмир, скажите мне, на радость? Из всех подвигов – только защита окрестных деревень да десятка-другого захудалых городишек от эпизодических набегов выродков.
Когда же те двинулись на Батоку более серьезной силой, разогнать их, а потом еще и хорошенько зачистить окрестности горе-эмир сумел только с нашей помощью. Ну а то, что эти твари оказались на его землях не сами по себе, павлину знать не обязательно. Для него тот набег был и останется обычным набегом дикарей и фанатиков. Выродки, они ведь такие - налетят, пожгут все, и пока не заставишь собственной кровью умыться, не уйдут. Вот только никто не мешает эту ситуацию себе во благо обратить. Если знаешь как, конечно. Мы знали. Поэтому и сливок с нее сняли даже больше, чем рассчитывали. Одно право беспрепятственного передвижения наших торговцев по всей территории, подвластной (прости меня небо!) эмиру, дорогого стоило. Досматривали наш товар, понятное дело, более пристально, чем у местных купчин, но что опытному человеку досмотр? Где-то ручку позолотил, где-то с начальником таможни нашел общий язык, мало ли способов обойти преграду? А самое главное, теперь у нас никогда не болела голова по поводу сбора информации – «купцы» из моего ведомства справлялись идеально.
Так вот, весь мой план мог полететь захудалой кляче под хвост уже в тот самый миг, когда я обнаружил колодец. Вернее, то, что от него осталось. Камни кладки были выворочены и раскиданы неподалеку. Сам колодец засыпан песком. Вместо воды – жалкая лужа грязи. И апофеозом – шест с насаженной тряпичной головой. Разноцветные ленточки вместо волос, глазки-пуговки, ухмыляющийся рот, шитый крестиком. Глиняные свистульки, вплетенные в ленты, издавали мерзкие шипящие звуки. Так что опознать виновника погрома особого труда не составляло - визитная карточка не давала права усомниться. Выродки. Скопище тварей, которое в абсолютном большинстве своем состоит из дикарей. А ведь их недалекие предки были обычными людьми! Как же так получилось, что за столь короткий для истории срок, прошедший после Войны Ангелов, их дети почти полностью утратили человеческий облик?!
Предположительно, они были здесь за день до меня – солнце почти успело иссушить все следы того, что раньше было колодцем. Получается, мне хоть чуть-чуть повезло - сумел удачно с выродками разминуться.
Я прекрасно понимал, что без воды шансов выжить было ничтожно мало. Природная аксиома, с какой не поспоришь. Но и отказаться от попытки продолжить переход права я не имел. Поэтому и рискнул. Все еще надеюсь, не напрасно…
Вот что странно: как-то раньше выродки не жаловали своим вниманием пустыню, где ни пограбить, ни пожечь вволю. Какого рожна они сунулись теперь, мне предстоит выяснить, когда вернусь домой. Или все-таки, если вернусь?.. Нет, именно «когда»! Я упрямый, а небо любит упрямцев.
А сейчас предстояло одолеть этот чертов бархан. И выжить. Но это уже - задача максимум.
…Оказалось, тридцать один. Тридцать один, говорю, шаг был до вершины – не угадал я малость.
Оглядываюсь назад. Еще совсем недавно цепочка моих шагов нарушала унылый вид песчаного ада. Теперь ее не было - ветер будто гигантской расческой прошелся. Словно стирал всю память обо мне с чистого листа пустыни. А впереди, как напоминание о бессмысленности моей затеи, вырастают запятые барханов. И ни конца им, ни края. Попробуй сосчитай – во век не справишься. Гряда за грядой – запятые, запятые, запятые…
Будто предначертано кем-то свыше – пройди сквозь запятые и поставь точку. Вот только не совсем понятно, на чем: на пустыне или на жизни в целом.
Стоп! Что это?! Там, чуть левее, что за холмик такой? Откуда он здесь?! В пустыне ведь все довольно просто и аскетично, в ней нет и не может быть места чему-то постороннему. Здесь правят солнце и ветер. Они ревнивы и не потерпят ничего чуждого в своем краю. Вот барханы, эти застывшие волны безбрежного песчаного моря. Несколько десятков шагов на каждый, знай успевай отсчитывать, коли желание есть. Вверх-вниз, вверх-вниз. Вот небо с близкими глазами равнодушных звезд. Вот ветер. А этот холм… Этот холм явно не вписывался в общую картину.
Я еще сам не успел осмыслить до конца, что же это. Не успел, но уже оказался рядом. Мне должно повезти, по другому и быть не может! Должно, должно, должно! Руки торопливо отбрасывают песок, очищая верхушку. Я все еще боюсь поверить удаче, все еще боюсь спугнуть ее. Нет, только не теперь, только не сейчас, не может она так злобно пошутить!
На смену песку приходит глина. Опаленная солнцем, затвердевшая, похожая на камень. Замысловатые узоры трещин прочертили поверхность. Стук отзывается гулким эхом из-под земли. Так и есть – внутри пустота. Я уже понимаю, что это, но все еще медлю…
Корка глины ломается под ударом сапога. Спасен!
Старый Чен рассказывал когда-то, но видеть самому еще не доводилось. Я нашел потайной колодец!